Изгнание владыки (илл. Л. Смехова) - Страница 149

149

«Майор Комаров» сбавил ход, пробираясь между льдинами.

Приближалась бухта Тихая, место одной из старейших советских зимовок в Арктике. Отсюда когда-то давно, еще в 1913 году, Георгий Седов, уже смертельно больной, отправился пешком к Северному полюсу. Он ушел недалеко и умер на руках своих верных спутников-матросов.

За поворотом внезапно возникла гигантская черная базальтовая скала Рубин-Рок. За скалой открылась бухта. По ее спокойной глади плыли причудливые айсберги, переливавшиеся всеми цветами радуги. В глубине бухты чернели огромный дредноут, ледокол «Красин» и несколько других судов, приветствовавшие «Майора Комарова» протяжным ревом гудков. Многократное эхо наполнило бухту и долину между прибрежными горами. На берегу сверкал прозрачным металлом поселок с радиомачтой и ветряком. Вокруг поселка и за ним, в долинах между горами, холмами и ледниками, по обрывам раскинулись полосы лишайников, разноцветные ковры из красного болотного мха, желтых полярных маков, голубых незабудок. На черных базальтовых скалах лежали сугробы снега, со склонов сбегали сверкающие ленты ручьев.

В бухте «Майор Комаров» сдал почту и срочные грузы. Вскоре он опять вышел в Британский канал и, следуя за «Красиным», взял курс на север.

Подул западный ветер, и небо затянули свинцовые тучи с косым дождем и снегом. Все померкло вокруг, сделалось унылым и серым. Прозрачные стены поднялись из бортов корабля и укрыли его палубы.

Усталый и сонный Дима вместе с Иваном Павловичем и Хинским спустился в каюту, разделся, с наслаждением завернулся в одеяло и через минуту крепко заснул.

***

Ветер с востока нагнал много битого льда, и высадка пассажиров с «Майора Комарова» на морское дно проходила медленно и хлопотливо. «Красину» приходилось несколько раз окалывать электроход, отгонять лед, чтобы освободить небольшое пространство чистой воды для спуска кабины с пассажирами, одетыми в скафандры.

Многие впервые в жизни облачались в эту одежда, чувствовали себя неуверенно и с трудом одолевали даже по гладким дорогам, проложенным на дне, короткое расстояние до порт-тоннеля. Специальные команды из работников шахты и экипажа кораблей сопровождали пассажиров под водой.

В порт-тоннеле гостей встретили яркий свет, радостно-возбужденный шум толпы и звуки оркестра. Позади стола президиума тускло поблескивал огромный серебристый экран телевизефона дальнего действия.

В полдень, когда высадка закончилась, взволнованный Гуревич включил переполненный народом зал Дворца Советов в Москве и открыл торжественный митинг. Старого строителя встретили и проводили громом оваций. И в московском зале и здесь один за другим поднимались на трибуны представители партии, министр ВАРа, делегаты предприятии и научных учреждении. Говорили о мировом значении гигантского строительства, предпринятого Советским Союзом, о возрождении Советской Арктики, о скором перевороте в климатических условиях страны, об изгнании навсегда из пределов Союза владыки Арктики — холода. Министр тепло и задушевно приветствовал коллектив работников, закончивший с успехом раньше назначенного срока строительство шахты, остановился на роли начальника строительства Гуревича, со скорбью напомнил о молодом энтузиасте Андрее Красннцком и сообщил о присвоении шахте его имени. Тысячи людей в Москве и в порт-тоннеле молча почтили вставанием память погибшего.

Академик Карелин посвятил свою речь специально Лаврову — огромной работе, проделанной им, опасностям, которым он, не щадя своей жизни, подвергался.

Митинг закончился торжественными звуками гимна. Гимн великого народа гремел под сводами Дворца Советов в далекой Москве и под толщами холодных вод Ледовитого океана.

После митинга зрителям, отдаленным друг от друга тысячами километров, на особом экране была показана вся огромная работа строителей, вся жизнь подводных и подземных работников, их победы и неудачи, радости и печали, опасности, окружавшие их, и препятствия, преодоленные ими.

Началась шумная, веселая суматоха: люди спешили вновь облачиться в металлические одежды, готовясь к выходу из порт-тоннеля и заключительному акту торжества.

У выходной камеры выстраивались длинные очереди. Снаружи, под решетчатыми сводами, на подмостках из прозрачной стали, вокруг закрытой еще шахты собиралась толпа. Для безопасности подмостки были ограждены высоким барьером и разделены на узкие участки тросами.

У барьера на высокой кафедре стоял овальный экран телевизефона, на котором видны были перекрытая шахта номер три бис, ее работники во главе с Субботиным и часть гостей, собравшихся там на подмостках. Перед экраном на кафедре лежал большой чертеж перекрытий обеих шахт с перенумерованными секторами и плитами.

Яркие фонари освещали водные толщи, изредка над головой людей мелькали гибкие сверкающие тела рыб, привлеченных необычайным светом.

Наконец на кафедре появился Лавров, и под всеми шлемами прозвучал голос:

— Внимание! Внимание! Товарищ Гуревич, вы у агрегатов в порт-тоннеле?

— Гуревич у агрегатов в порт-тоннеле! — ответил знакомый голос.

— Товарищ Субботин, вы у агрегатов шахты бис?

— Субботин у агрегатов шахты бис.

— Все в порядке?

— Все в порядке!

— Открыть первые трубы наполнения! — звенящим от волнения голосом отдал команду Лавров и отметил на чертеже эти трубы.

— Открываю первую трубу наполнения! — ответили Гуревич и Субботин.

149